Они воевали вдали от Родины, но родная страна о них предпочитала не вспоминать. Это не о ветеранах афганской или чеченской войн, которые могут расчитывать на помощь государства. Это о тех военнослужащих, кто по долгу службы в 60-80-е оказался в Африке и Юго-Восточной Азии.

Правда, в конце прошлого года президент Дмитрий Медведев подписал поправки в закон «О ветеранах», предоставляющих право на получение пожизненных пособий и пенсий участникам боевых действий в Анголе, Мозамбике и Эфиопии. Но как доказать, что ты действительно принимал участие в боях? Ведь официально наши солдаты в этих странах в вооруженных конфликтах не участвовали.

В итоге, по данным Министерства обороны России, таковых оказалось всего 159 человек. Хотя в той же Анголе побывали почти 11 тысяч советских солдат и офицеров, чуть больший контингент размещался в Эфиопии. И до сих пор точно неизвестно, сколько там погибло военнослужащих.

Безрезультатно ходил по кабинетам и 47-летний челнинец Степан Еремеев, проходивший службу в 1983-1986 годах в Эфиопии, в Мозамбике, в Йемене, в Северной Корее и во Вьетнаме.

- В военкомате до сих пор заявляют «мы вас туда не посылали», - рассказывает Степан Павлович. - Я до армии закончил речное училище в Чистополе. После призыва направили в учебку на остров Русский, недалеко от Владивостока. Страшное место. Многие считают, что в советские времена солдаты не голодали. Но у нас 75% личного состава переболели желтухой, были и случаи дистрофии. Не то что еды, порой воды не хватало.

(Зимой 1993 года в частях Тихоокеанского флота на Русском от голода умерли четверо военнослужащих срочной службы, а более 250 матросов попали в госпиталь с диагнозом «дистрофия». Расследование военной  прокуратуры продолжалось до 1998 года. Но реальное наказание понес лишь начальник радиотехнической школы, у которого была обнаружена часть похищенных со склада продуктов).  

Первый бой

После учебки меня направили на большой десантный корабль «Николай Вилков». На нем я обошел полсвета. Перед каждой командировкой коротко объясняли задачу: охрана советских торговых и рыболовецких судов, оказание помощи дружеским правительствам и т.д. При этом никто не предупреждал, что нам придется участвовать в вооруженных конфликтах. Даже фотографировали нас перед отъездом в гражданской одежде. Тревожные предчувствия появлялись, когда на корабль загружали большое количество оружия...

(Только у берегов Анголы в период с 1975 по 1991 год местными  диверсантами было подорвано более 15 крупных гражданских судов, принадлежащих различным странам и компаниям. Среди них советский сухогруз «Капитан Чирков», кубинский пароход «Гавана», гэдээровский «Арендси»).

Первый бой произошел у берегов Эфиопии, которая воевала с Сомали. Мы были на стороне первых, при этом большие чины не гнушались продавать наше же оружие и сомалийцам. Сценарий военных действий был одинаков: сначала мы обрабатывали берег из установки «Град», а потом высаживалась морская пехота. Убедились в том, что все на самом деле серьезно, когда увидели окровавленных товарищей. В дальнейшем не раз  приходилось отправлять 18-20 летних ребят в цинковых гробах. Похоронки родным отправляли короткие: погиб при исполнении служебных обязанностей.

В Мозамбике, где власть менялась чуть ли не еженедельно, в нас стреляли повстанцы, в Анголе не давали расслабиться сепаратисты из УНИТА. Больших жертв не было, все старались беречь людей. И противник лишний раз не рисковал, стараясь стрелять из укрытия, не высовывая головы.

Ненависти не было

Несмотря на войны, злобы мы не испытывали. Иногда гуляли в портах, люди нас приветствовали, с союзными военными гарнизонами  устраивались спартакиады, и для нас выступали звезды африканского фольклора. Да и отличить врага было непросто. Сегодня рядом с тобой ходит улыбчивый мирный человек, а завтра он может и пальнуть из укромного места.

И никакого расизма не было. Презрительные взгляды заметили только во Вьетнаме. Они вообще белых не любили, в том числе и советских моряков. Даже своих детей, появившихся от американских солдат, селили на отдельные острова. А их провинившиеся мамы работали в каменоломнях, в закрытых и охраняемых зонах. Контакты с женщинами, кстати, были возможны только во Вьетнаме. Иногда их привозили местные крестьяне, отдавая солдату за буханку хлеба. В Африке такие связи были исключены, так как на прогулках нас всегда сопровождали командиры и «особисты». Хотя некоторые сослуживцы хвастались амурными успехами в эфиопском госпитале, где за ними ухаживали местные медсестры.

Встреча в Качине

С американцами мы столкнулись в портовом городе Качин на юге Индии. Совместные посиделки с ними были исключены, но они нас все равно впечатлили. Рослые, накачанные парни, смотревшие на нас с ухмылкой.

Но круче их были другие - нам не раз удавалось потренироваться с нашими диверсантами из спецназа «Холуай». Очень натренированные и бесстрашные бойцы. Вот они бы этих американцев точно раскидали. Владели единоборствами, о которых мы раньше и не слышали, умели обращаться с любым оружием. Почти все из детдома. Если погибнут, плакать по ним никто не будет. Их отправляли на самые сложные задания.
Для справки: Холуай - название бухты на Русском острове, в переводе с японского «Гнилая», сейчас носит название «Джигит». «Холуай» - диверсионный отряд спецназначения Тихоокеанского флота. База «холуаевцев» на данный момент единственная запретная зона на острове. Об этих бойцах ходят легенды, говорят, они могут убить даже листком бумаги.

Мирное плавание

Распорядок дня был обычным. В 8 утра построение, под звуки гимна Советского Союза поднимали на мачте флаг страны, а затем расходились по служебным заданиям. В свободное время играли на палубе в волейбол (мяч привязывали к длинному шнуру, чтобы за борт не упал). Перед отбоем смотрели кино. А однажды у нас побывала съемочная группа из передачи «Служу Советскому Союзу».

Дедовщина была, но зверства, о которых можно услышать сейчас (избиения, вымогательства, изнасилования), у нас не случались. «Духи» делали влажную уборку, накрывали «поляну», выполняли мелкие поручения. Землячество у нас только среди узбеков было, а из Челнов на корабле я был один. Водки на судне не было, но мы сами готовили брагу. Там же жара, экватор: утром ставишь, а вечером уже можно разливать. Конечно, выпивали с оглядкой, а бутылки прятали в огнетушителях.

Оклад у нас был больше, чем у обычных военнослужащих, где-то 170 рублей в месяц. Выдавали специальные чеки – боны. Ими мы расплачивались в магазинах типа «Березка». Там было много дефицитных товаров: от одежды до аппаратуры. Но бытовая техника все равно была не по карману. Зато сестренке привез джинсы и кроссовки.

Акул мы разделывали на сувениры

От малярии и желтой лихорадки делали иной раз по 7 прививок. От москитов выдавали специальное мыло. Мы его потом у местных обменивали на солнцезащитные очки и музыкальные часы. Купались в море часто, но не злоупотребляли. Опасных и ядовитых существ  в воде хватало. Однажды в полуметре от себя барракуду увидел, она похожа на щуку, только гораздо крупнее и с очень острыми зубами. Были случаи, что они ребят до костей прокусывали. Мурены плавали, оставляющие ожоги. Ну, и акул нередко видели. Мы их даже ради забавы вылавливали с корабля. Из челюстей сувениры делали, из позвонка трости.

На Новый год из каната сооружали елку, красили зеленой краской, цепляли самодельные игрушки. Еды хватало, но она была однообразной. Возили всё с собой: гречка, колбаса, сыр, консервы, сахар. Местные деликатесы не употребляли. Опасались отравлений. Даже фруктами не баловали. Правда, как-то у нас побывали власти Сейшельских островов. Подарили две большие корзины плодов. Вот тогда и попробовал настоящие бананы. В наших магазинах они кормовые, а мы ели «розовые» - очень сладкие.   
На гражданке

После службы мог работать в спецслужбах, некоторые из однополчан предлагали заняться криминальным бизнесом. Ни с теми, ни с другими связываться не стал. Работал на заводе, затем пытался открыть свое дело, а сейчас уже шесть лет работаю водителем в «ВИП-такси», возим клиентов «по счетчику».

Ленар БАТЫРШИН