Челнинец Владимир Игнатенко (литературный псевдоним – Захаров) был   свидетелем и участником таких событий, про которые большинство людей скажут: «Упаси Бог!» В 1989 году он находился в составе сводного батальона в Нагорном Карабахе. Работал следователем по особо важным делам Кавказской межрегиональной прокуратуры в 1995-96 годах. В производстве постоянно имел дела, связанные с похищениями людей, убийствами, совершенными при отягчающих обстоятельствах. За мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебного долга в условиях, сопряженных с риском для жизни, награжден орденом Мужества. В 2000 году Владимир Андреевич снова был направлен на Кавказ, на вторую чеченскую войну, проходил службу в органах прокуратуры Чеченской Республики. С 2002 по 2004 годы был заместителем прокурора Шалинского района.

Сегодня Владимир Игнатенко находится на отдыхе, живет в Челнах, путешествует по миру. Пишет рассказы. Этот род занятий ему был интересен всегда, но выбор профессии определился еще в детстве. Владимир Андреевич родился в большой неблагополучной семье, пошел учиться в Елабужскую школу милиции. После ее окончания работал в Сибири, затем вернулся сюда, десять лет преподавал криминалистику в школе милиции. Работал в Самарской области, оттуда и был направлен в Чечню.

* * *

Нагорный Карабах... На этой красивой земле нет бродяг, повального пьянства, детских домов, домов престарелых, проституток, бичей и  бомжей. Там уважают старших, оказывают помощь слабым, больным. Шла война, но уровень жизни народа был намного выше, чем в России. Армяне любят говорить о своей древней культуре, они ею гордятся. Армяне наши союзники.
Наш батальон, кроме охраны  объектов, регулярно сопровождал колонны автобусов с детьми, женщинами, стариками по Лачинскому перевалу. Каждый раз мы встречали отчаянное сопротивление местных жителей-азербайджанцев. В колонну летели камни, металлические предметы. Боевики стреляли. Мы отбивались, как могли, давили ответным огнем огневые точки противника. Колонна не должна остановиться, она должна была пройти опасный участок и двигаться дальше. Спасенные потом жмут руки, делятся последними продуктами. Я тогда был командиром взвода и роты.

... На первой чеченской войне наш «прокурорский» вагончик располагался со штабом в Ханкале. Мы наблюдали, как праздновали день рождения командующего, генерала Романова. Анатолий Куликов подарил ему револьвер из желтого металла. В той войне генералы из внутренних войск (ВВ) увлеклись переговорами с боевиками, постоянно выступали на экранах телевизоров, становились «звездами» экрана. ВВ были всегда конвойные войска, они не умели воевать, стремились договориться: ты - мне, я - тебе.
Когда в октябре во время нападения на колонну Романов получил тяжелое ранение, один врач, подполковник медицинской службы, украл подаренный револьвер. Его нашли, материал поступил к нам в прокуратуру. Учитывая, что оружие и боеприпасы не были приобщены к материалам, мне пришлось вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Романов вообще пренебрегал мерами безопасности, ездил в открытой автомашине. Ему старались подражать, и в результате взрыва пострадал не только он, но и другие. На первой чеченской войне наша армия имела полное превосходство в технике, артиллерии, самолетах. Она воевала с чабанами, пастухами и не смогла сломить их  сопротивление. В войсках стояло беспробудное пьянство, военные воровали все, что можно продать и пропить. Но были и вояки - Рохлин, Шаманов, Буданов.

... Летим на попутном вертолете в Грозный. В салоне много военнослужащих, опять все братья, и опять понеслась очередная пьянка, теперь уже на борту вертолета. Но мы летим, радуемся, что скоро все окончится, мы будем дома. На полу салона в беспорядке лежат боеприпасы, каски, бронежилеты. Справа по борту в иллюминаторе установлен пулемет ПК, пулеметчик сосредоточенно смотрит вниз, он в любой момент готов поразить наземную целью. Высота небольшая, и пилот машину постоянно бросает то вниз,  то резко вверх. Слева по борту вторая огневая точка. Все они сосредоточены  по наземным целям. Солдатская кружка или стаканчик от 82-милиметровой мины, приспособленный  для распития спиртных напитков, ходят по кругу, все стараются быть веселыми, и никто не собирается думать о плохом. Вертолет на войне очень  удобная и в тоже время опасная машина. Мне приходилось видеть, наблюдать, когда их  обстреливали во время полета. При падении даже с небольшой высоты,  вертолет глубоко зарывается в землю вместе экипажем и пассажирами.

... Блокпосты были на  центральных трассах, в зоне боевых действий. На всех них брали деньги, вымогали ценности, продукты питания. Военные, сотрудники милиции продавали на блокпостах  все, что можно продать, это боеприпасы, наркотики, спиртные напитки. На одном блок-посту по ходу движения стад местных жителей минировали местность. Как только корова подрывалась на мине, пастух менял направление движения. За «добычей» шли наши. Мясо закончились - опять шли минировать поле. Все это кончилось только тогда, когда на этом блокпосту просто отбили часть стада. Их заставили вернуть скот, а офицера блокпоста осудили судом офицерской чести. Но за него заступились другие офицеры. Ведь личному составу на 10-20 дней не выдавали продуктов. Либо выдавали, но мало. «Излишки» продавали со склада.

... На первой чеченской войне всем оперативным сотрудникам прокуратуры меняли фамилии. Вымышленную фамилию постоянно надо было держать в голове, о ней надо было помнить. Но при этом жители Грозного почему-то всегда знали и наши псевдонимы, и наши настоящие фамилии.
Располагались мы вместе с группами из других военных ведомств в Грозном на фильтрационном пункте, называли его «Фильтр». Одна комната - спальня, вторая - столовая и склад вещдоков. 2-ярусные кровати, печка-буржуйка. Двери давно сожгли в печке. Окна заложены мешками с песком - стрельба была каждую ночь, от нее ходуном ходили потолочные плиты. Иногда палили снайперы, в окна влетали снаряды из подствольных гранатометов. Вот такая «квартира»!

Ночью минировали лестничные пролеты на случай проникновения  боевиков. В туалет ходили в соседние пустые помещения, которые были так загажены, что невозможно было поставить ногу. Мусор, нечистоты, остатки пищи выбрасывали прямо из окна.

Продуктов было очень много, их не успевали использовать по назначению. Хранить было негде. Оставшиеся продукты отдавали жителям Грозного. А если не успевали отдать, просто выбрасывали в оконный проем. У всех жителей этого заведения от такого образа жизни было сплошное  расстройство желудка. Пьянка  на «фильтре» была регулярной каждым вечером, тосты, а потом тоскливые песни.
И так по месяцу. А потом во Владикавказе каждого из нас ждала однокомнатная квартира. Здесь мы отдыхали, восстанавливали силы. Через месяц - снова родной «фильтр».

...19 декабря 2002 года, примерно около 19 часов,  я получил удар в полость живота, настолько сильный, что я упал на спину, но сознание не потерял. На спине я пытался понять, что произошло, смогу ли я подняться и покинуть это место. Полость живота была горячая, от неё исходило какое-то непонятное тепло. Я понимал, что это кровь. От страха стал осторожно шевелить пальцами ног, стараясь понять, не перебит ли позвоночник. Пальцы ног слушались. Тогда я стал осторожно шевелить пальцами рук, они сжимались, и разжимались. Значит, позвоночник целый. Но живот разбухал, с правой стороны увеличивался в размерах.  Было уже темно, но  руками я ощущал липкую, теплую массу, которая покрыла уже весь живот. Хотел встать - не получилось, сильно и резко болел живот. Уже вечер, до утра не выжить. Первое желание - покончить жизнь самоубийством. Оружие было при мне. Но страх остановил - на том свете самоубийц встречают очень жестко. Зачем  совершать самоубийство, если сам умрешь...
Стал покорно ждать смерть. Неожиданно появился санитар, сказал, что заболевшего врача отправили на большую землю, предложил мне быстро поставить укол, наложил повязку на живот и ушел. По рации услышал, что комендант отказался предоставить вертолет - перед этим мною было возбуждено уголовное дело в отношении комендатуры по факту хищения строительного материала у местных жителей.
Говорят, этот момент у человека в памяти пробегает вся его жизнь. Неправда, я просто лежал на носилках и ждал смерти, но она по каким-то причинам задерживалась. Потом носилки погрузили в салон автомашины  и повезли в медсанбат, оттуда на вертолете переправили в Моздок. По Чечне мы катались, возможно, 6 или 7 часов, приземляясь, меняя груз и людей. Салон вертолета  МИ-8 полностью был забит ранеными...