Наша газета продолжает публиковать статьи о жителях города Набережные Челны, принимающих участие в конфликте на Юго-востоке Украины. С Николаем, получившим в своем подразделении позывной «Таран», мы встретились в «Джумбе», где местное казачье общество собирает гуманитарную помощь для отправки в Луганск и Донецк.
В Челны «Таран» вернулся на 10 дней, чтобы повидаться с семьей. Николай – крепкий, высокий мужчина. На Украину доброволец отправился 2 сентября 2014 года. По словам Николая, до сих пор не все родственники знают, что он уехал воевать в Луганск, хотя жена и дети (всего их у Николая трое) восприняли это решение как должное. Граница была пересечена официально и без каких-либо сложностей – в Изварино (пропускной пункт) достаточно было предъявить паспорт. Новобранец, имеющий боевой опыт в Чеченской кампании и спецоперациях ОМОНа, сразу же пришелся ко двору. Николай служит в отряде быстрого реагирования подразделения МВД Луганской Народной Республики. В задачу его подразделения входит охрана общественного порядка в Луганске и близлежащих районах. Николай рассказал «Челны ЛТД» об этих 3 с лишним месяцах, проведенных в раздираемой войной стране:
Мотивы участия в войне
…Когда меня убеждают, что я не прав, поехав в Луганск, то я предлагаю им показать этот город. Я встречу их на границе, провожу, расскажу о героизме местных жителей, на который, как оказалось, способны даже дети и старики. Вспоминается, например, 70-летний дедушка, который приходил к нам, хромая, и со своей двустволкой собирался защищать границу. Или героизм батюшек, везших под огнем для своей паствы еду и воду.
Есть и обратные примеры. У моего боевого товарища есть тесть, воюющий в батальоне «Азов». Мужику уже за 60, он вскидывает руку, кричит украинские националистические лозунги, хотя его папу убили бандеровцы. И много подобных случаев – вроде близкие люди, но теперь оказались по разные стороны баррикад.
Формирование подразделения и его снабжение
Раньше, когда существовали полевые командиры, у каждого из них была своя армия, тюрьма, свои порядки. Сейчас все централизовано. Есть войсковые силы ЛНР, называемые «народной милицией», есть свое МВД.
В нашем отряде всего 3 человека из России, остальные – это бывшие бойцы «Беркута», «Альфы» и украинского спецназа. По личным наблюдениям, думаю, что большинство воюющих – местные жители, российских добровольцев где-то 30%.
Единственное требование к новобранцам – физическая подготовка и высокие моральные качества. Предпочтения отдаются людям, служившим в спецподразделениях. Дисциплина жесткая: сухой закон, строгое подчинение приказам командования.
Обеспечение очень скудное. В сутки на одного служащего выдается 1 грамм чая, банка тушенки выдается в расчете на трех человек. Благо, идет помощь из России.
Борьба с диверсантами и мародерами
Естественно, на фоне общественных потрясений появляются не только идейные люди, но и те, кто хочет на всем этом нажиться. Существует проблема мародеров. С ними мы боремся жестко, это одна из наших первоочередных задач. В последний раз выезжали в станицу Козицинскую (район между городами Антрацит и Красный Луч). Там настолько оборзело «донское казачество», что пришлось вмешаться. Они приехали из России и вели себя, как на оккупированной территории: не давали людям еды, ввели поборы с населения, продавали уголь украинцам. Виновным были поставлены условия. Те, кто приехал из России и не хочет жить по новым законам – возвращаются домой, остальные – будут уничтожены как враги народа.
В целом же, никто ни на кого силой не давит, стараясь все решить дипломатичным путем. Но иногда приходится искать другие меры воздействия. Преступники наказываются, но проявившим себя в ходе войны героически дают шанс исправиться.
Смертной казнью карается мародерство, предательство. В ЛНР, кстати, предусмотрен расстрел и за педофилию. На моей памяти было 2-3 подобных процесса.
Помимо охраны общественного порядка выполняем и полуармейские задачи. Например, выявляли диверсантов. Перед выборами были случаи, когда противники, переодевшись в форму местных правоохранительных органов, выманивали из дома и похищали действующих сотрудников УВД. Однажды точно также к моему знакомому приехали четыре человека, представившиеся сотрудниками другого подразделения. Почуяв неладное, он достал гранату, предупредив, что пока они не позвонят его начальству, он никуда не пойдет. Молодчики испугались и ушли. На следующий день их поймали, как оказалось, это были бойцы Нацгвардии.
О Луганске и его жителях
Наше телевидение не искажает, но нагнетает ситуацию. На самом деле не все так страшно, как показывают по ТВ или пишут в газетах. Хотя, может так и надо, чтобы россияне не оставались равнодушными.
После Минских соглашений вроде бы боевые действия прекратились, но со стороны Нацгвардии идут постоянные провокации. Благо, до Луганска снаряды и минометные обстрелы не доходят. В сентябре и начале октября мы ловили диверсионные группы. У них были схроны с оружием, диверсанты приезжали, выставляли минометы и били по жилым районам.
Сейчас в Луганске (по сравнению с сентябрем, когда это был мертвый город) работают магазины, ездят машины, даже обещали скоро кинотеатр открыть. С продовольствием есть некоторые сложности, но этот вопрос решается. В выходные луганчане выбираются в городок Донецк (в Ростовской области России, не путать с украинским Донецком, «столицей» ДНР – прим.ред.), чтобы пополнить свои запасы. В целом, все постепенно восстанавливается, люди возвращаются в свой родной город. К сожалению, до сих пор слышны взрывы. Помню случай, когда местные услышали хлопок от машины, все синхронно присели, посмотрели по сторонам, не увидели разрушений, и как ни в чем не бывало пошли по своим делам. Начинается пора новогодних праздников, но фейерверки у нас продавать не будут. Зачем лишний раз нервировать людей?
P.S. Николай рассказал нам, что собирается остаться жить в Луганске и хочет после войны перевести туда свою семью.