«Если бы моих доверителей  вовремя услышали, и оперативно провели бы служебное расследование, то такого шума на всю страну не было бы. И не было бы таких громких увольнений», - уверяет Ксения Саморокова, адвокат матерей подмененных детей в КДМЦ.
- Многие в  случившемся обвиняют матерей в их инертности, говорят, что им надо бы уже в первый день быть настойчивее, стучать кулаком, кричать, дойти до главного врача…
- Но почему надо стучать, кричать, чтобы врачи на тебя обратили внимание? И потом, не  надо забывать, что обеим женщинам делали кесарево сечение,  у них не было достаточных сил. И, тем не менее, они все сделали, чтобы их услышали. Проблема в том, что весь персонал поверил Халиуллиной, неопытной акушерке, проработавшей всего три месяца – это с ее «легкой» руки случилась беда. Дети на свет появились с разницей в одну минуту, да еще в соседних операционных. В такой суматохе все может случиться, но акушерка не захотела вникать в нюансы.
Другие же врачи кричали на них, на все доводы говорили им о послеродовой горячке. Их поведение было не профессиональным. Профессионалы могли бы разобраться в течение часа, сопоставив группы крови детей и матерей.
Врачи из Набережных Челнов вели себя странно: они не прислушались к очевидным доводам одной из женщин – Людмилы Дубаевой. Ее заранее положили в стационар, готовили к родам. Врачи советовали делать «кесарево» из-за ягодичного прилежания плода. Вес которого  по предварительным результатам УЗИ был не меньше 3600, а ей вручили «легкого» ребенка - 2800. Примерно с таким весом ждала ребенка соседка по палате (Людмила Трофимова), которой дали «откормленного»  ребенка — 3300, и  с характерным (для новорожденных с ягодичным прилежанием) скошенным  затылком. Это сразу должно было насторожить докторов. Противостояние между мамочками детей и персоналом длилось все четыре дня (ред: в служебной записке врачи это подтверждают). Не думаю, что у Халиуллиной за это время не закралось сомнение. Но она, видимо, боялась наказания, поэтому держала оборону.  Перед выпиской мамочек практически уже убедили в том, что никакой ошибки не случилось.
- Получается, если бы не муж Людмилы Дубаевой,  сразу заподозривший неладное, дети так и остались бы в чужих семьях?
- Возможно. В доме Трофимовых все было спокойно, Аня - так назвали девочку - безмятежно сосала грудь. К ней успели прикипеть. Олег (муж Людмилы) успокоился и даже начал замечать сходные черты с женой. В доме Дубаевых с самого первого дня кипели страсти. Горячий кавказский мужчина сразу заявил: «Это не моя дочь». Аслан закатывал скандалы, обвинял жену в измене, уходил из дома, готовился к разводу. Как бы то ни было над отвергнутой главой семьи девочкой мулла, как положено в мусульманских семьях, прочитал молитву, дал имя – Айшат.
В этой истории натерпелись все. Особенно мамочки. Когда Людмилы с первыми  результатами ДНК, подтверждающими факт подмены детей,  пришли в больницу,  их не пустили к врачам. Они, зная, что их хотят видеть, не спустились, не посчитали нужным выслушать несчастных. До этого момента мои доверители готовы были все решить мирным путем. Без всякой огласки, поэтому действовали самостоятельно.
Ко мне впервые обратились, когда написали заявление в прокуратуру, когда потребовалось сделать перекрестное ДНК.  В перинатальном центре  к тому моменту взялись за  служебное расследование, но  почему- то никто даже не позвонил к нам.  А когда женщины, уже вместе со мной в очередной раз пришли в перинаталку, вместо главного врача вышел его заместитель. На наше заявление, с прикрепленным дополнительным результатом ДНК, Кашапов сказал: «Нечего мне тут подсовывать подделку». Он поставил под сомнение подлинность заключения специалистов. После такого хамского отношения мы понял: разговора у нас не выйдет, и тут же дали интервью, и только потом поехали с заявлением в следственный комитет. Следующее утро началось со звонков репортеров с федеральных каналов – кто-то накануне вечером слил мой телефон в Интернет. Все это время дети находились в чужих семьях.
- Как, и когда  семьи обменялись детьми?   
-После перекрестных результатов ДНК мы собрались в доме Трофимовых, и говорили о возможности обмена, не дожидаясь оформления бумаг. Но не так все было просто: вот  Людмила Дубаева берет свою родную дочь, и тут у другой Людмилы съезжает «крыша». Я вижу ее стеклянные глаза, она вскакивает и никого не выпускает. Бедняжка понимает, что забирают не ее ребенка,  но отдать его не может. До этого она интересовалась, может ли  взять в свою семью и ту, и другую девочку. Мамочки нуждались в психологической помощи, особенно Люда Трофимова, которая бесконечно плакала, начиная с роддома.
- Как отреагировали Людмилы на увольнения докторов и первых лиц в здравоохранение?
- И мне, и им жалко Шарафутдинова, начальника управления здравоохранения. Судя по всему, он до последнего не знал о том, что происходило в КДМЦ. А как только узнал, принял самое активное участие. Сразу дал всем свой телефон, по которому мы в любое время могли задать любой вопрос. Администрация же КДМЦ  была недоступна даже после огласки скандала. За них извинялся Шарафутдинов. Я поняла, что в КДМЦ врачи недоступны даже младшему персоналу - и у тех, и у других нет телефонов друг друга. А главный врач вообще находится в отдаленном здании, до которого надо ехать на машине. Разве женщина, если ей потребуется помощь,  может добраться до него самостоятельно?
Думаю, что Бакирову его подчиненные  долго не сообщали о том, что творится в «перинатальном», наверное,  надеялись все «замять» - боялись премию потерять.  
- Вы взялись защищать двух женщин безвозмездно. В наше время – это редкость. Почему?
- Потому что Трофимовы мне знакомы, Я сама  жду  ребенка, третьего...
- Пойдете рожать в КДМЦ?
- Пойду. Надеюсь, до этого там наведут порядок.