Прошедший суд, на котором группа присяжных признала невиновным челнинца, обвиняемого в "двойном убийстве", еще раз приковала внимание общества к этим людям. Кто они? Как выносят свои решения? Мы надеемся, вы станете яснее это понимать, прочитав интервью 60-летнего Василия Петровича (его имя мы изменили). Он был одним из присяжных на судебном процессе над ОПГ «29 комплекс» в Набережных Челнах. Процесс шел полтора года. По одну сторону – 33 человека на скамье подсудимых и их защитники, по другую – судья, обвинители и 12 присяжных.
- Все знают, что существует список кандидатов в присяжные заседатели. Если ваши данные есть в списках избирателей, и вы законопослушный член общества, то случайный выбор компьютера может выдать вашу фамилию. Но каждый имеет право отказаться. Что заставляет людей идти в присяжные?
- Нас сразу предупредили, что процесс будет затяжным и попросили рассчитывать свои силы и занятость. Свободным временем я располагал, и было интересно посмотреть на судебный процесс изнутри, получить новый жизненный опыт. Я сам в 90-е занимался бизнесом, про рэкет и многое другое знал не понаслышке. Только тогда за это никого не сажали. К тому же я увлекаюсь историей, много читал о том, как знаменитые адвокаты царской России выступали перед присяжными. Было интересно, есть ли у нас современные Плевако.
- Оправдались ожидания?
- Современная реальность оказалась блеклой. Обвинение выступало как команда, а защитники – каждый сам по себе, поражала их несогласованность. Один вроде нашел способ, как обелить своего подзащитного, начинает выступать адвокат другого и ставит крест на всех попытках своего коллеги. А временами был настоящий цирк.
Помню, рассматривался эпизод, когда убили одного из членов ОПГ за пропажу эшелона дефицитного тогда бензина. Адвокат выходит и говорит, что его подзащитный не мог убить, так как в это время был пьян, чему есть 2 свидетеля. Тех по очереди начинают опрашивать. Выясняется, что оба свидетеля вечер убийства провели в одной квартире, но друг друга почему-то не видели. Я уже разочаровался в защите, но один из обвиняемых нанял нового адвоката.
Этот человек полностью захватил внимание присяжных. Прекрасный оратор, который заставляет верить себе. Все очень логично, аргументировано, проникновенно. Выступал он только 2 дня, на большее, по слухам, у подсудимого денег не хватило. Если бы такой адвокат работал на протяжении всего процесса, то ему удалось бы очень сильно повлиять на присяжных.
Судите сами: мы ничего не знали об этом уголовном деле, пока не попали в число присяжных. Присяжных не знакомят с томами уголовного дела. Их задача - выслушать обвинителей, адвокатов, подсудимых, свидетелей и потом делать выводы о виновности или невиновности человека. При таком подходе огромную роль играет, как адвокаты и обвинители работают с залом, какое впечатление производят на слушателей.
Надо еще учитывать, что женщин среди нас было большинство. Они более жалостливы. Кровавый период «двадцатьдевятников» пришелся на 90-е. И одним из «женских» аргументов было то, что жалко портить людям жизнь за старые грехи. Они же вон сколько лет уже «правильно» живут. А мы детей оставим без отца и т.п. Одна дама-присяжная рьяно защищала Еременко: и дед у него маршал, и сын в суворовском училище, такую династию загубим!
- Наверное, нелегко слушать про убийства, трупы, разбои на протяжении полутора лет?
- Понимаете, люди на скамье подсудимых выглядят обычно. Как незнакомый человек на улице, который мимо проходит. Это не лица закоренелых преступников. Они грамотно, хорошо разговаривали. И соотнести это с убийствами, разбоем, вымогательствами, угрозами… Было не столько трудно получить большой объем негативной информации, сколько видеть, с какой обыденностью и спокойствием подсудимые рассказывали, как убили, за что и т.п. Вот от этого было не по себе. Хотя следствие не один год шло и, наверное, они, одно и то же уже в сотый раз говорили.
Но с криминалом хотя бы понятно: вот труп, вот доказательства. Сложнее было, когда рассматривались экономические преступления. Большинству присяжных все эти финансовые схемы малопонятны. К тому же начинаешь людей слушать и понимаешь, что в 90-е мог и сам так попасть.
Один из обвиняемых, мужик лет 60-ти, тогда руководил мясокомбинатом, который «двадцатьдевятники» под себя подгребли. Он рассказывал, как они приезжали и увозили все бухгалтерские документы с концами. А отчитываться перед налоговой надо. Вот и мудрили, как могли. Да, можно рассудить так, что человек при всем этом и себя финансово не обидел. С другой стороны, он ведь не мог просто уйти. Никто бы ему жизнь потом не гарантировал.
- Кстати, так и осталось загадкой, куда делся многомиллионный «общак» ОПГ-29. На суде об этом ничего не говорили?
- Судья такой вопрос задавал. Ответ был, что все истратили на адвокатов.
- Вам, присяжным, удалось повлиять на приговор суда?
- Думаю, что те, на ком крови не было, благодаря нам получили меньшие сроки. Взять того 60-летнего мужика – после вынесения приговора его освободили в зале суда. Ему за отбытый срок зачлось то, что отсидел во время следствия и суда. И пошел домой, к семье. Мы так рассудили: человек пожилой, страху уже хлебнул, в убийствах замешан не был, за налоговые  схемы свое уже отсидел. Хватит с него.
- Каково это – знать, что от твоего решения зависит судьба человека?
- Очень трудно. Каждому хочется быть справедливым. Это кажется, что все просто: каждый высказался, все проголосовали и решение большинства стало окончательным. Когда дошло до обсуждений перед вынесением вердикта присяжных, страсти вообще накалились! Представьте, мы неделю часов по 6 сидели в изолированном помещении, которое нельзя было покидать. Да мы на скорпионов в банке временами были похожи! У каждого человека бывают моменты, когда ему кажется, что он знает истину, лучше разобрался в силу жизненного опыта в конкретной ситуации. И другой так же считает, но при этом ему почему-то необходимо еще и всех в этом убедить... Хорошо, был дежурный врач, а то ведь спорили так, что до сердечных приступов доходило.
- А в каких условиях вы работали?
- Совещательную комнату для нас выделили с прилегающим санузлом, микроволновку в совещательной поставили. Еду с собой носили. Наверное, когда рассматривается уголовное дело, где только один эпизод, на обсуждение хватает нескольких часов. У нас на это ушло больше недели. Так что сидели по 5-6 часов, потом расходились по домам.
- Вас охраняли?
- Только в здании УВД. Те, кто стоял за обвиняемыми, знали наши адреса, телефоны. Сторонам, участвующим в судебном процессе, даются фамилии, имена, отчества, возраст и профессии членов коллегии  присяжных. Имея эти данные, несложно узнать адрес и телефон человека.
Пугало ли нас это? Сначала да. Но угроз не было, поэтому как-то привыкли, перестали об этом думать. Хотя звонки с предложением денег были. Говорили, примерно следующее: «Василий Петрович, не подскажете реквизиты расчетного счета, куда Вам можно было бы перечислить деньги?». Все. Ни сколько денег, ни за что конкретно.
Я отказался на эту тему разговаривать, больше меня не беспокоили. То, что звонки были не только мне, это точно. А как люди на них реагировали, известно только им самим. Еще был забавный случай. Около УВД в дни заседаний постоянно крутились парни с внешностью братков. Как-то они подходят ко мне и говорят: «Отец, ты же присяжный, должен знать, на чем они там погорели?». Я и говорю: «Дисциплины у них не стало, каждый на себя все тянул, вот все и развалилось». Те только покивали задумчиво.
- Что лично Вам дало участие в суде присяжных?
- Участвовать в судах мне больше не хочется. Хватило. Но какие-то вещи я внукам и детям смогу теперь доходчивей объяснить. В присяжные надо брать молодых. Люди предпенсионного возраста все свои ошибки, как правило, уже сделали. А вот молодежи, у которой еще будут ситуации выбора, влияющие на всю долгую жизнь, побыть присяжными будет полезно.

Беседовала Светлана Комолова