Записки таксиста
(вторая часть)

В России, 23 февраля – «День защитника Отечества» - «Святой мужской день». И каждый российский мужчина, если он «в полном здравии» и не «за рулем», 22 или 23 февраля обязательно будет как минимум - с легким спиртным «душком» и как максимум - «на бровях»; это когда друзья приводят или приносят «воина на щите» до двери квартиры. Женщины в эти дни выбирают подарки, готовят салаты, а «несознательные стервы» с ехидной ухмылкой посматривают на кухонные скалки или чистят ручку и днище большой сковородки.

Сегодня, в предпраздничный вечер, я приготовился развозить по домам «воинов на щите» и не сомневался, что некоторых придется провожать до подъезда, а то и до квартиры.

Первые пассажиры, с остановки «Тимерязевский проезд», подтвердили мои худшие опасения: один мужчина поддерживая другого махал рукой, заметив мое такси. Я остановился рядом с ними.

- Шеф, нам в 1710, потом в 58-й комплекс. Сто рублей хватит?

- Нормально! Садитесь.

Пьяный никак не хотел садиться в машину: упирался, что-то невнятное «мычал» своему другу, когда тот пытался запихнуть его в открытую дверцу салона. Я вышел и помог усадить на заднее сиденье «перебравшего» пассажира. Возле подъезда мне еще раз пришлось выйти из машины, чтобы теперь буквально вытащить пьяного «на свет божий» и довести до лифта. Подвез второго пассажира по адресу в пятьдесят восьмом комплексе. Он протянул мне сотенную купюру, извинился за пьяного друга, пожелал удачи и слегка пошатываясь, пошел к подъезду

Из комплекса я выехал на проспект Дружбы народов, развернулся и, повернув на право, оказался на Московском проспекте. На первой же остановке «Школьная», несколько человек «голосовали» такси. Едва остановился, как распахнулась передняя дверца и в салон протиснулась женщина в шубке. Кто-то открыл заднюю дверцу, но женщина громко выкрикнула: «Занято!» - потом мне – Поехали!».

- Куда едем? – Спросил я, включая поворотник; поглядывая в левое боковое зеркало стал отъезжать от остановки.

- Чуть подальше остановись! – Приказным тоном сказала пассажирка.

Проехал, метров тридцать, остановился, прижавшись колесами к бордюру под фонарным столбом.

От самой остановки я чувствовал на себе взгляд пассажирки, но обернуться к ней не смог: сплошной снегопад и обледенелый асфальт создали реальную аварийную угрозу; видимость очень плохая, метров на десять, а если резко тормозить, то машина скользит по асфальту как на коньках.

Свет от уличного фонаря высветил переднюю часть салона и я рассмотрел пассажирку: приятное симпатичное лицо, лет под сорок, шубка и шапка норковые поблескивали искорками в ворсинках меха. Кожаная сумочка под цвет шубки… Освежающе-сладкий аромат духов явно не казанского разлива...

- Так, куда едем? – снова спросил я, загадочно-строгую пассажирку.

- Мужик ты, на вид, нормальный, - через паузу, после моего вопроса, произнесла она, - Сейчас поедем куда-нибудь, займемся сексом, потом отвезешь меня на ГЭС к подруге. Часа через три я тебе позвоню, заберешь меня от подруги, опять займемся сексом и затем, отвезешь меня домой......

Предложение пассажирки настолько было неожиданным, что я тупо глядел на неё, ощущая в своей черепной коробке тяжесть «серого вещества», медленно ворочающегося в поисках мысли для ответа. Ситуация была как в том анекдоте, когда: «Женская мысль проникла в мужской мозг и нигде в извилинах не может обнаружить мужские мысли. И только где-то под мозжечком встретила хилую, тощую мыслишку. Женская мысль спросила: А где остальные мысли? Тощенькая мысль ответила: А наши все там, в низу…».

По-своему восприняв мое молчание, пассажирка торопливо заговорила: «Ты не думай, я не какая-то шалава, смотри, - она протянула ко мне руки, показывая золотые кольца и перстни на пальцах. - Я женщина состоятельная... Зовут меня Галия (имя изменено), я замужем... Работаю начальником отдела, сейчас пропуск покажу…» - и стала торопливо открывать сумочку.

- Не надо пропуск показывать,- остановил я её суматошное копание в сумочке. – И так верю, что женщина порядочная. Но почему такое желание секса? Только не говори про любовь с первого взгляда.

- Какая любовь?!. Мужу, козлу, рога хочу поставить… и поставлю… Козел!

- Чем он тебя так достал?

- У подруги сейчас была, выпили, она мне рассказала,… оказывается мой Козел давно встречается с женщиной… Спит с той стервой.… У нас двое детей, никогда не ругаемся, а он… Козел! Я ему устрою!..

- Подруга с пьяна, наболтала, а ты поверила… - высказался я в защиту незнакомого мне «мужа-козла», потенциального рогоносца.- Подруга разведенная?

- Полгода как разошлась, со вторым мужем.

- Вот-вот, она со вторым разошлась, а ты со своим, сама говоришь, хорошо живете. Она от зависти и наговорила тебе про измену мужа…

Галия недоверчиво взглянула на меня: «Да она, вроде, не такая…».

- Такая она, не такая, а ты сначала разберись с мужем, потом «ставь ему рога». А то с ходу начинаешь: «Займемся сексом,.. займемся сексом…».

Галия молчала, опустив голову; шмыгая часто носом, вытирала набегавшие слезы.

- Давай вот что сделаем,- предложил я, - сейчас заедем в магазин, купишь бутылку водки…

Галия с недоумением посмотрела на меня.

- Дома поставишь бутылку на стол, мужа усадишь за стол, и поговоришь с ним насчет измены.. Устроишь «разборку» по полной программе, а потом сделаешь выводы… Согласна?

Она молчаливо кивнула в знак согласия, и мы поехали в магазин. За водкой пришлось идти мне, так как Галия тихо плакала, размазывая по щекам «тайну женской красоты». Когда остановились напротив подъезда, в котором она живет, Галия вышла из машины и, стыдливо прошептав «Спасибо!», торопливо зашагала к подъезду. Я, почему-то не решился окликнуть её, чтобы она оплатила за проезд.

P. S. Примерно через неделю, мне вечером поступила заявка (иногда раздаю визитки пассажирам) и я подъехал по адресу, где меня ожидала женщина с двумя сумками. Помогая загрузить в салон сумки, я вспомнил эту женщину – Галия! Когда сели в машину, она первым делом произнесла: «Простите меня! Я тогда такая пьяная была… Мне так стыдно!..».

- Галия, ты скажи, главное – с мужем все в порядке?

- Все хорошо!. Подруга призналась, что наврала мне про мужа. Больше мы не подруги. Вам за все спасибо! Я сейчас от мамы, варенья-соленья домой везу. Сколько Вам заплатить?

- Какие деньги? Галия! – ухмыляясь, ответил я.- Сейчас поедем куда-нибудь, займемся сексом, а потом я отвезу тебя домой.

- Что вы?!. Что вы!?. – Заерзала, засуетилась Галия на сиденье, - я с работы, я домой,- растерянно выговаривала она, умоляюще глядя на меня.

- Успокойся, пошутил, просто напомнил ситуацию, в которой я оказался в прошлый раз. Все нормально. С тебя пятьдесят рублей.

Когда остановились возле её подъезда, она расплатилась, вышла из машины, выгрузила сумки, и когда я отъезжал, распахнув дверцу положила сто рублей на сиденье со словами: «Это за прошлый раз». Я не успел ничего ответить, она захлопнула дверцу и скрылась в подъезде дома.

Я не знаю, «Козел» муж Галлии, или нормальный семьянин, но знаю точно – он мне должен бутылку хорошего коньяка. Если он читает эти строки, то просто обязан купить коньяк, выйти на проспект, остановить первое встречное такси и вручить таксисту коньяк. Вдруг этот таксист - Я!

Интересно, если Он так сделает, сколько сотен таксистов города обрадуется неожиданному подарку?..

Проехал от подъезда Галии до арки дома метров пятьдесят, а там поджидают три старушки в пуховых платках и старомодных пальто. Они стояли на середине проезда через арку и дружно махали мне руками, чтобы остановился. Хочешь, не хочешь – остановишься; мимо них и на мотоцикле не проедешь. Едва открыл дверцу, а они уже тут, как тут и «атакуют»: «Сынок, нам в двадцатый комплекс, подвези!».

- Пятьдесят рублей, бабульки, и через семь минут Вы дома!

- Ой, спасибо сынок! Такие деньги есть у нас.

- А можно мы на заднее сиденье все трое сядем?

- Можно! – Я вышел из машины, распахнул задние дверцы и помог бабулькам разместиться на заднем сиденье. Благо, бабули не слишком толстенькие были и легко одетые.

- Как в машине у тебя тепло! На улице то, вон что, творится... - Заговорила одна, но две другие не дали ей договорить, громко запевая: «Ой мороз, мороз, не морозь меня…».

Допели куплет и поинтересовались у меня: «Сынок, мы тебе не мешаем?».

- Конечно нет! Если вы еще частушки споете - бесплатно довезу!

Люблю я наши русские народные частушки, да ещё с легким матерком и когда исполняют частушки вот такие старушки под хмельком.

Ох, и весело же прокатился я со старушками к дому 2005: и притопы, и прихлопы с «ядреными» словечками и про политиков наших, и про нас, мужичков-простачков – вот это частушки! Минут семь стоял у подъезда, заглушив двигатель, и хлопал в ладоши, подзадоривая старушек. А уж они разошлись.… Наконец они приустали и, одна спохватилась: «Сынок, чего молчишь?! Тебе работать надо, а мы тут распелись!.. Ну-ка подруженьки, кыш из машины!

Одна из бабулей протянула мне деньги: «Вот, сынок, пятьдесят рублей. Как договаривались».

- Да вы что?!. Это я должен оплатить вам за такой великолепный концерт! Дедам бутылочку возьмите, на эти деньги.

- Деды спят, им уже хватит. А ты работаешь. Бери!- Бабуля сунула мне деньги в руки и захлопнула дверцу машины.

От дома-девятиэтажки проехал по местному проезду к остановке «Домостроителей», остановился; решил перекурить на свежем воздухе. Заряд бодрости - от «концерта» бабулек – разогнал унылое настроение, навеянное мерзкой погодой. Сырой липкий снегопад стал не таким густым, да и ветерок поутих. Закурив сигарету, стал стряхивать снег, налипший на щетки «дворников». За спиной у меня кто-то закашлял, простужено, с болезненной хрипотой. Сиплый голос спросил: «Земляк, угостишь сигаретой?..».

Я обернулся на голос: за спиной у меня стоял бомж-старик. Мелькнула мысль: «Старушки частушки поют, а старики бомжуют». Жалость и брезгливость возникли у меня где-то в груди и неприятным ноющим холодком застыли под сердцем: плащ темного цвета без пуговиц надетый поверх разодранной куртки, подобие шапки на косматой голове, заросшее бородатое лицо и безнадежная собачья тоска в глазах… Смердящая вонь как от полудохлой больной скотины исходила от бомжа и я невольно отшагнул от него. Он умоляюще смотрел на меня, скрестив руки на груди, мелко вздрагивая всем телом от холода или от болезненного озноба.

- Дай сигаретку, - снова попросил бомж, - или покурить оставь…

Достав пачку, я протянул ему сигарету. Трясущейся рукой он взял и прохрипел, сквозь рвущийся из него кашель: «Прикурить…».

Я вынул из кармана зажигалку, чтобы зажечь огонек, но от него пахнуло, таким смрадом, и я передумал; достал из пачки еще одну сигарету, прикурил и подал бомжу.

Минуты две мы курили, молчали, посматривая друг на друга. Табачный дым подействовал на бомжа как лекарство: кашель стал редким, руки уже не тряслись, только изредка подрагивали.

- Таксуешь? – Спросил бомж, поглядывая на машину.- Я тоже таксовал.… Как запил, машину разбил,… права забрали…

- Случается и такое… - посочувствовал я ему, откидывая докуренную сигарету в сторону. Заметив, что я собираюсь садиться в машину, бомж торопливо заговорил: « Я тебя знаю, ты на заводе двигателей работал… Я тоже там «пахал», наладчиком…».

- Работал. Ты, в каком цеху «пахал»?

- Цех коленвалов. Ты к нам в цех часто приходил, к другу, он у нас был начальником участка.

Пристально всматриваясь в заросшее бородатое лицо, я уловил что-то знакомое: прошло почти тридцать лет, но память подсказала; светловолосый, в аккуратной чистой спецовке, толковый специалист-наладчик автоматических линий.…

На заводе работали около двадцати тысяч человек. За одиннадцать лет каждодневной заводской «каторги» со многими был знаком непосредственно по работе и знал по фамилиям или именам, а другие просто примелькались, встречаясь в цехах завода или в автобусной тесноте заводских маршрутов.

- Припоминаю тебя,- сказал я бомжу.- Ты же серьезный мужик был…

И кем стал?..

- Долго рассказывать. – Как бы отмахнулся от моих слов бомж. – Друг твой, я слышал, олигархом стал, а ты, вон, таксуешь.… Каждому свое.…

- Что же ты так, моего друга.… Обзываешь олигархом. Он преуспевающий бизнесмен, честный, насколько это возможно в российском бизнесе. «Олигарх», это означает – жулик, который ворует миллионами у государства и «отстегивает», часть из похищенных миллионов, «смотрящим» от государства…

Бомж кивал головой, соглашаясь с моими словами, но не дал закончить договорить: закашлялся и едва выговорил: «Если помнишь меня, дай двадцать рублей, а то «трубы» в груди горят. Возьму фонфурик одеколона, полегчает…».

- Не дам, даже рубля. У меня принцип по жизни такой – на пьянку или похмелье, даже друзьям, ни копейки не даю. – Отказал я бомжу.

- В груди все огнем горит. Помоги!- Стал умолять бомж.- Богом прошу, помоги! Дай двадцать рублей. Для тебя это не деньги!

- Нет! На фонфурик ни копейки не дам. Сигарет купить, пошли, куплю. Еду, куплю, а на выпивку не проси. У американцев есть пословица: «Что один пропьет, то десять не заработают».

Бомж хотел что-то сказать, но закашлялся, хрипя и отплевываясь. С трудом выговорил: « И за сигареты, спасибо, если купишь…».

- Пошли,- позвал я его и направился к магазину на остановке. Он пошел за мной, еле передвигая ногами в старых ботинках, набухших от сырости. Про такие ботинки говорят, определяя срок давности: «В них человек пять померло!». Не хотелось мне, чтобы этот бомж-наладчик стал шестым…

Пока поджидал его возле двери магазина, невесть откуда появилась бездомная собачонка: умненькая мордочка её тянулась ко мне, а худое тельце вертляво крутилось, приплясывало, выпрашивая съедобную подачку. На подошедшего бомжа собачонка даже не взглянула.

- Пошли,- позвал я, но он помотал головой, отказываясь.

- Меня сразу выгонят. Я здесь подожду.- Он отошел к углу магазина. Собачонка отбежала от меня, едва я открыл дверь и села рядом с бомжем.

- Пять пачек сигарет «Прима», упаковку спичек, две булки хлеба, пакет молока,- перечислял я продавщице, разглядывая прилавки. – Сложите в пакет. Ещё, колбасы грамм триста, пачку чая пакетиками и…, водки чекушку».

Когда вышел из магазина, бомж стоял, прислонившись к углу магазина, надрывно кашлял. Собачонка выжидающе посмотрела на меня и, отвернулась, в сторону людей, стоящих на остановке.

- Здесь сигареты, спички, еда, чекушка, - перечислил я, протягивая пакет бомжу.

- Зачем столько? Спасибо! – Бомж взял пакет.- Извини, забыл, как тебя звать?

- Все, я тороплюсь! Постарайся стать нормальным человеком, - пожелал я бомжу и торопливо направился к машине.

Когда отъезжал, оглянулся: бомж протягивал собачонке что-то в руке, а она радостно виляя хвостом, подпрыгивала перед ним.

Почему я потратил деньги на незнакомого мне человека?

Возможно, по причине инстинкта самосохранения – развитого на подсознательном уровне у каждого россиянина - точно выраженного словами: «От тюрьмы, да от сумы не зарекайся»... Историческая правда жизни граждан нашего государства выстрадала эту пословицу, как говорится «потом и кровью».

А, возможно - из жалости?.. Да, испытывал я и такое чувство по отношению к этому человеку, но больше ощущение какой-то необъяснимой вины перед ним…

Почему жизнь такая.… То черная полоса, то белая… и только изредка цветная полоска радости.…

Когда сегодня вечером вышел из дома таксовать, настроение подпортила погода своей слякотью. Старушки приободрили меня частушками задорными, а встреча с бомжем снова подпортила настроение.

Невеселые мысли мои отвлекла «голосующая» пара пожилых людей; он стоял придерживая её под локоть, а она энергично махала мне свободной рукой, что-то выкрикивая. Притормозил возле них, клавишей электропривода опустил правое переднее стекло. Он подошел, вежливо спросил: «Пожалуйста, нам в семнадцатый комплекс. Точнее - дом семнадцать ноль один…

- Садитесь. Едем.- Пригласил я и, перегнувшись через сиденье, нажал ручку задней двери. Она села в салон по дамски, с достоинством, неторопливо; он следом за нею, аккуратно захлопнул дверцу салона. И внешний вид, и манера поведения этой супружеской пары выделяло в них представителей интеллигенции.

Той самой интеллигенции – образованных, воспитанных, культурных людей – которых так не хватает сегодня нашему обществу…

Насколько чудовищно мнилось до революции назвать интеллигентом священника, настолько естественно теперь зовётся интеллигентом служебно-чиновничий класс, бизнесмены и вообще все, кто получил образование выше ПТУ: если имеешь крутую иномарку и носишь костюм с галстуком – ты не просто интеллигент, а представляешь собой элиту общества; даже если пишешь матерное слово из трех букв с мягким знаком.

Лично для меня, яркими представителями настоящей российской интеллигенции, из современников, были таковыми и остаются - академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, физик-ядерщик Андрей Дмитриевич Сахаров. Для многих сегодня без сомнения интеллигенты – Алла Пугачева, Филипп Киркоров, Ксюша Собчак, Ранетки и, конечно же, Владимир Жириновский и прочие партийные лидеры. А если у тебя на груди депутатский значок - не имеет значение сельсовета, горсовета – или на погонах звезды (МВД, ФСБ, прокуратура и т.п.) - ты уже автоматически причисляешься к сословию российской интеллигенции. Как мы до такого дошли?..

В Литературном институте им. М. Горького, преподавал нам историю русской литературы знаменитый профессор Михаил Павлович Еремин. (1914-2000). Не знаю ни одного студента нашего курса, который прогулял лекцию М.П. Еремина; студенты многих московских вузов просились на его лекции. На одном из занятий кто-то из студентов задал вопрос, не помню какой, но постараюсь передать смысл ответа профессора, который в какой-то мере прояснил – «Как мы до этого дошли?..».

Возьмем историю России с 1917 года. После свержения царя началась Гражданская война. Бились насмерть Белые и Красные – русские люди – и в первых рядах шли в атаку, проявляли героизм и погибали – самые смелые, храбрые; трусливые и робкие прятались по домам, притворялись больными.

После Гражданской войны наступил период Сталинских репрессий – истребляли в лагерях тех, кто выделялся из общей массы, кто пытался, так или иначе, противостоять партии большевиков, советской власти.

В годы Великой Отечественной войны «трусливые душонки» всеми неправдами оставались в глубоком тылу, а смелые и отчаянные рвались на фронт и гибли под фашистскими пулями.

За небольшой исторический период времени - в тридцать лет - был истреблен лучший генофонд России: погибли почти 100 миллионов человек молодого возраста, сильные и смелые. Напрашивается следующий вывод: «Основная масса граждан, современного российского общества, потомки тех людей, кто, мягко выражаясь, не особенно рвался в гущу лихих исторических событий прошлого века». Подтверждается такой вывод и тихим пьянством населения в годы советской власти; зарплата мизерная, зато водка, хлеб и килька очень дешевые.

В годы перестройки и экономических реформ народ «захмелел» от чувства свободы и независимости. Потом наступило «похмелье»: когда граждане опомнились, оказались «у разбитого корыта»: ушлая «партократия» прихватизировала заводы и фабрики, нефть и газ, поезда и самолеты, леса и поля. Предприимчивые люди – умные и инициативные – поверившие в «экономические реформы», погибли незащищенные государством от бандитских пуль или слегли в могилы от сердечного приступа, когда им предъявили налоги - с 1 рубля дохода налог составлял 1 рубль 20 копеек. Ну а самым умным и грамотным предпринимателям, государство подготовила такой «сюрприз», против которого они ну никак не могли противостоять – инфляция 1998 года.

Российский народ, отчаявшись, решился жить «по понятиям»: «НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ!». Но «понятия», это неписанные законы для уголовников, по которым они живут в криминальной среде себе подобных, а не для простых граждан, обремененных семьей и многими сиюминутными проблемами быта. В каждодневной суете «понятия» забываются и поэтому грубо нарушаются главные заповеди «жизни по понятиям», а любое нарушение закона всегда наказуемо.… Не обязательно Кем-то, самой жизнью наказуемо и порою очень и очень жестоко.

Первая заповедь понятия гласит: «НЕ ВЕРЬ!», а наивные россияне поверили.… Почти в каждой российской семье набрали товаров в кредит столько, что и малым детям, когда вырастут, придется выплачивать родительский кредит не один год: квартиры, автомобили и просто потребительские кредиты.

Вторая заповедь понятия – «НЕ БОЙСЯ!», как не боятся, когда за годы советской власти каждый третий россиянин судим, прошел мрачные тюрьмы, голодал на нарах лагерных, чтобы в дальнейшем жить «с чистой совестью». У россиян в крови от предков передалось - испуганно вздрагивать при виде милицейских погон, ретиво охраняющих государственный беспредел над согражданами. Сегодня вздрагивают россияне не только от ментовских погон, но и от звонка в дверь квартиры; вдруг пришли судебные приставы (форма у них – черная, как у мастеров гробового дела) арестовывать семейное имущество или квартиру по жалобе банкиров; после визита судебных приставов - «хоть ложись да помирай».

Третья заповедь понятия – «НЕ ПРОСИ!». Кого просить?.. О чем просить?.. Президента Д. Медведева о зарплате? Премьера Правительства В. Путина о работе? Партию «Единая Россия» прекратить беспредел чиновников?.. И просит народ, и пишет, и жалуется…

Прав, ох как прав М.П. Еремин, когда объяснял нам, студентам-литераторам, причину безмолвного, покорного состояния современного российского общества. Кто-то будет ему возражать, не согласится с подобной гипотезой; что ж, каждый из нас, россиян, имеет полное право на собственное мнение – главное, чтобы оно было, хоть какое то мнение, а не безвольно-унылое молчание.

Вспомнил телевизионную передачу, где гость в студии, американский журналист, выразился так: «У нас в Америке - плохой народ, но хорошее государство. У вас в России - народ хороший, но плохое государство».

… Интеллигентная супружеская пара о чем-то негромко спорила на заднем сиденье.

- Молодой человек, вы любите поэзию? - спросила Она меня, наклонившись к спинке переднего сиденья.

- Не скажу, что я большой любитель поэзии, но отдельных поэтов читаю, и даже цитирую.

- Вот это чьи стихи? – она прочитала с выражением две строки и выжидающе замолкла.

- Была Ахмадулина,- уверенно ответил я, добавил, - ранняя…

- Да Вы что!.. – удивилась Она, - а вот эти строки?..

- Марина Цветаева.

- А вот это?

- Это стихи нашей челнинской поэтессы Инны Лимоновой, - и добавил,- правда, она лет двадцать живет в Москве, но все равно – наша, челнинская.

- Вы так хорошо знаете поэзию! Извините, а Вы кто по образованию? – живо поинтересовалась Она, наклонившись с заднего сиденья к моему плечу. Я почувствовал легкий аромат марочного вина и дорогих духов.

Вопросы её меня слегка «напрягли»: среди любителей поэзии, впрочем, как и среди самих поэтов, часто встречаются люди, мягко говоря, «не совсем адекватные». Поэтому я не стал рассказывать, что в Литературном институте изучал курс поэзии, а Инну Лимонову – известную поэтессу, писательницу и драматурга – знаю с давних времен: по челнинскому литературному объединению «Орфей», учебе в лит.институте и просто по жизни - как обаятельную женщину и великолепного писателя.

- По образованию, таксист,- шутливо слукавил я, останавливаясь напротив подъезда дома, который они указали.

Он вышел из машины, а она продолжала меня «атаковать»: «А как вы относитесь к стихам Андрея Вознесенского?».

Я не успел ответить. Он наклонился в салон и аккуратно потянул её за руку, приговаривая: « Не отвлекай человека, ему работать надо…».

Когда Она вышла из машины, он протянул мне купюру «сотку», и как бы извиняясь, негромко произнес: «Сдачу не надо, это Вам за беспокойство».

В тот предпраздничный вечер я заработал 850 рублей. Пятьсот рублей вручил жене, а остальную сумму оставил на бензин и «на всякий случай». В праздничный день я не таксовал, а праздновал в семейном кругу: подарки, салаты, водка.

Последняя неделя февраля ничем примечательным не запомнилась; пассажиров было мало, выручка не превышала «чистыми» 250 рублей (остаток после расхода на бензин 100 рулей).

Город готовился к предстоящим выборам депутатов разного уровня, поэтому остановки, фонарные столбы и стены домов «украсили» портреты с лукавыми лицами кандидатов от различных партий. Больше всего, почему-то, запомнились не лица, а туша бурого медведя на фоне российского флага: возможно, плакатов с медведем было много, даже слишком много…

Конечно, я задавал вопросы пассажирам о предстоящих выборах: за кого будут голосовать? Чем интересна им та или иная партия? Люди отвечали на мои вопросы без утайки, не лукавя, не скрывая свое отношение к предстоящим выборам: в такси, как в поезде – встретились, откровенно поговорили, вышли на своей остановке и расстались «как в море корабли». Но я промолчу о том, что услышал от пассажиров о партиях и кандидатах в депутаты. Лишь легкое, личное упоминание: когда объявили в прессе и на TV процент «пришедших к урнам», то невольно вспомнил изречение: «Есть ложь, большая ложь и статистика» и мысленно добавил от себя: «… и результат подсчета бюллетеней…». Все, больше о «выборах» ни слова! И ничего! Почему? Не хочу стать «Ходорковским» местного разлива».

Опальному олигарху - при всем его капитале в миллионы долларов и оглашенной поддержке «детей юристов» из Европы – за «неуважение» к власти «сидеть и «париться» на нарах» много-много лет. Так у него камера «со всеми удобствами». А у меня нет миллионов даже в рублях, а потому – «если что, вдруг» - «париться» придется мне в камере с чахоточными зыка.